Проективная идентификация как психологическая защита. Работа в терапии.

Проективная идентификация — бессознательная попытка одного человека влиять на другого таким образом, чтобы этот другой вёл себя в соответствии с бессознательной фантазией данного человека о внутреннем мире другого.

Melanie Klein, которая впервые ввела этот термин, определяет проективную идентификацию как «бессознательную фантазию, в которой аспекты личности или внутреннего объекта отделяются и приписываются внешнему объекту».

У всех нас был опыт проективной идентификации. Вспомните случай, когда вы участвовали в разговоре, когда вас либо обвиняли в вещах, которые, как вы знаете, не соответствуют действительности или несправедливы, либо хвалили за то, что вы находили совершенно удивительным и с трудом распознаете. 

Проективная идентификация в обычной жизни присутствует в парных отношениях и помогает партнерам с помощью друг друга упорядочить собственные аффекты.

Проективная идентификация – это бессознательная провокация партнера по общению, вызывающая у последнего определенные реакции по отношению к провоцирующему, нежелательные для «провокатора» на сознательном уровне, но удовлетворяющие его неосознаваемые, латентные потребности.

Так в группе может оказаться участник, такой «козел отпущения», который по какой-то причине вызывает раздражение у остальных участников, даже у самых лояльных.

Пример проективной идентификации

Бизнесмен выглядит слишком юным и «мимишечным», похож на щенка, это мешает ему в работе, партнеры не воспринимают его всерьез. Это может быть проективная идентификация с жесткой третирующей матерью, когда он был милым, она становилась к нему лояльнее (см. «истероид»).

Еще один пример:

Защита в форме проективной идентификации

Инфантильная мама двух сыновей была тактильна, бегала по дому неодетая и все время тискала своих подросших сыновей. Единственной защитой для юноши было перестать мыться, чтобы вызывать у женщин ничего, кроме отвращения.

Эти методы используются, когда ребенок не может выстроить защиту более зрелым способом.

В повседневности проективная идентификация проявляется в форме самоактуализирующегося пророчества. Если долгое время даже очень доброго человека считать негодяем и реагировать на него так, будто он покушается на самое ценное, что у вас есть, в один прекрасный момент он действительно окажется чуть более грубым, что будет воспринято как доказательство вашей проницательности (Максим Пестов).

Проективная идентификация отличается от простой проекции тем, что интерпретация проекции снижает напряжение, тогда как в случае проективной идентификации оно остается, поскольку сохраняется эмпатия с содержанием проективной части.

В терапии при проективной идентификации терапевт испытывает либо переживания клиента, либо переживания значимого человека, который находился в его окружении. Например, терапевт чувствует злость клиента, которая присутствовала в опыте клиента, но оставалась им неприсвоенной.

В проективной идентификации зависимый клиент испытывает ярость на эмоциональную абстиненцию со стороны терапевта. Ему не хватает эмпатии, чтобы принять в качестве заботы то, что ему предлагает терапевт. На терапевта возникает амбивалентный перенос -у него есть то, что важно, но в силу скупости он делится этим очень дозированно, тогда для получения полного авторизованного доступа к ресурсам терапевта необходимо разрушить.

Уилфред Бион, пионер групповой работы после Второй мировой войны, описал проективную идентификацию как наиболее важный феномен в индивидуальной психотерапии.

При проективной идентификации (Projective Identification)  не только пациент воспринимает терапевта искаженным образом, обусловленным ранними объектными отношениями пациента: кроме этого, на терапевта оказывается давление, чтобы он тоже переживал себя в соответствии с бессознательной фантазией пациента.(Мелани Кляйн, 1946).

Пример проективной идентификации (Елена Коссе)

Терапевт всегда испытывала стыд рядом со своим клиентом. Мужчина небольшого роста, нарциссического типа,  когда он садился напротив, он всегда умудрялся смотреть на нее свысока. Никогда не благодарил. Презрительная мимика, ощущение обесценивания. На самом деле он очень стыдился себя, приходил в стыде и растерянности. Терапевт ему казалась очень успешной, и поэтому он защищался, заставляя ее тоже чувствовать себя маленькой, растерянной. Когда он уходил, ощущение «хороший я терапевт» -возвращалось. Потом она узнала, что на самом деле он ее очень уважал, но сказать об этом не мог.

Попасть с клиентом в проективную идентификацию -значит начинать чувствовать с клиентом что-то необычное, например, начинать сильно заботиться, волноваться о нем.  Либо испытывать раздражение или огромную неприязнь. Такие люди делают все, чтобы в контакте с ним испытывали именно такие эмоции, нелюбимые дети у матери -отвращение. Клиенты, которые были козлами отпущения в семье – проецируют отвержение. Есть и позитивная проективная идентификация -см. гипертим.

Наша задача -выйти из проективной идентификации и превратить это в терапию. В результате мы получим защиты второго порядка -проекцию, ретрофлексию.

Работать эффективно  такими клиентами сможет терапевт со сформированной профессиональной идентичностью и наблюдающим «я»:  он понимает, что клиент, например,  делает все, чтобы его не любили, и что это защита в форме проективной идентификации.

Как работать с проективной идентификацией в терапии?

(Максим Пестов) Во-первых, уходить с границы контакта, так как это территория клиента, на которой победить невозможно.  Обращение к ограничениям терапевтической позиции приводит к возмущению и поляризации отношений — либо ты даешь то, что мне нужно, либо мне вообще ничего от тебя не нужно.  С помощью контроля клиент борется с опасностью вновь остаться в одиночестве.  С другой стороны, то, в чем нуждается клиент, это забота, и тогда ощущение, что о нем заботятся вопреки разрушительному поведению, рождается благодаря устойчивости терапевта.  Одна из задач терапевта  — дать понять клиенту, что его аффект не является чрезмерным и связан с потребностью в отношениях. Можно так же задать клиенту вопрос -что ты делаешь для себя с помощью меня — ведь фантазия о том, что для себя ничего нельзя осуществить, блокирует способность к самозаботе.

Задача для клиента -выйти в депрессивную позицию, когда он будет печалиться на недоступность терапевта, но не негодовать и стремиться всеми силами это исправить.

Контейнирование это более высокий уровень заботы терапевта, и он реализуется через возможность встречи с негативным клиентским аффектом вместо патакания ему и сглаживания противоречий. Это сложно для терапевта -обнаружить свою собственную заботу и любовь к клиенту там, где основным предъявляемым материалом является злость. Клиент, который нарушает границы, в большей степени нуждается в остановке, чем в позволении немедленного отреагирования. У терапевта два варианта поведения — встретиться с ненавистью клиента и позволить проявить свое истинное лицо, либо продолжать культивировть в клиенте удобную ложную самость.

Необходимо выдерживать ярость клиента еще и потому, что он нуждается в повторном переживании негативного опыта, а не в обманчивой замене плохого объекта из прошлого (мамы) хорошим объектом из настоящего (терапевтом).

Важно ощущение, которое может унести с собой клиент после сессии -«меня способны выдержать и я не так уж плох для другого, а значит, и для самого себя.»